Тропика Рака
Вместе с тем — все время ощутимое присутствие «сквозного» героя, того самого Генри Миллера из «Тропика Рака», который «просто существует» в современном непостижимом и полном контрастов мире, предоставив жизни свободно течь через свое сознание, что-то в ней подмечая и сопоставляя, но словно бы молчаливо отказываясь от всякой избирательности взгляда и суждения.
Ему, этому Генри Миллеру, для непредвзятости и невыборочности своего свидетельства нужна вся полнота опыта. А Генри Миллер — уже реальный — настолько разделяет с ним эту потребность, что готов рассматривать как общезначимое и общеинтересное едва ли не каждую мелочь своего быта и, уж конечно,— любой импульс, имеющий хотя бы отдаленное отношение к происходящему в нем творческому процессу.
И как же в таком случае он мог не рассказать, что в драме Рембо ему видится предвестие творческих драм насквозь обуржуазившегося XX столетия, что под старость он увлекся шаманством, что в гостинице захолустного американского городка его донимала любовная возня за стенкой, что в Чикаго на доме в трущобном районе он заинтересовался надписью, сделанной мелом: «Спешите услышать! Бог есть любовь!» — причем все это для Миллера вещи одного ряда, живая материя, из которой и состоит его жизнь художника и «просто обитателя» вселенной в год от рождества Христова 1934 (или 1941, или 1956 — для миллеровских творческих принципов это не имеет решительно никакого значения).