Но так дело выглядит лишь на самый поверхностный взгляд. В сущности же, социально безучастный и пассивный герой Миллера, напоминающий некую статично закрепленную кинокамеру, которая снимает все, что попадет в объектив из текущего мимо нее потока действительности, явно не в ряду ни с героем «Поэзии и правды», чья жизнь подчинена напряженным исканиям духа, ни с героем «Листьев травы», в чьем сознании нет места никакому нейтрализму.

Впрочем, и статичная камера не так уже нейтральна — важно, где она установлена, какого рода свидетельство она предоставит. Через много лет один из восприемников творческих идей Миллера (а их в американском неоавангарде очень много) реализует этот прием неподвижной камеры буквально, установив ее за ширмой напротив дивана, на котором сменяют друг друга во время пьяной вечеринки спешащие урвать свое от «сексуальной революции» парочки. И снятый при помощи этой нехитрой уловки фильм Энди Уорола окажется в полном соответствии с принципами миллеровского повествования.

Так традиция, наследуемая Миллером от Уитмена, лишается своей философской содержательности. Ее теперь легко использовать для художественных целей, прямо противоположных устремлениям, духу, пафосу «Листьев травы». Она становится всего только сводом приемов. Правда, здесь Миллер уже последователен — он держится этих приемов повсюду в своей многотомной автобиографии, и в документальных, и в беллетризированных ее эпизодах.

Комментарии закрыты.